Елена Рейн. Сборник стихов.

 

 

Русская Пастораль

 

Короткий отвернув мизинец,  
Фарфор пальцами поверчивая,  
Сидит девушка румяная,
Чай распивает.
 
Платье атласом шитое,
В ушах бирюза сережками,  
На коленях кот-мурлыка ластится,
Сахару просит.
 
Самовар сапогом нажаривая,
Черный ус в прут скручивая,
Несет парень чай к столу,
Песню напевает.
 
Девушка глаз в смовар скосила,
На парня удалого заглядывается,
Чай из блюдца потягивает,
Неясно так зевает.
 
Парень взгляд в самоваре ловит,
С девицы глаз не сводит,
Чубчик кудрявый со лба стряхивает,
Глупо так улыбается.
 
А по речке лодка луною плывет,  
А на клене птица чудная поет.
И такая жизнь праздная настает,
Тихая и ясная.
 
Солнце вечернее за гору склоняется,
Всему миру мирному улыбается...

 

Ничего я не пойму

 

Время лечит...  
Теплый вечер,
Шум стихает городской.
Светят окна, месяц светит,
Все торопятся домой.
 
На скамье у детской горки
Ангел в дудочку дудит.
То смеется, то заплачет.
Ангел, что все это значит?
Ничего не говорит.
 
Светлячок упал в траву,
Стихла дудочка в саду,
Вечер все дорожки прячет.
Ангел, что все это значит?
Ничего я не пойму…

 

 

 

 

Спит вселенная на крыше...

                                
Горы дышат снежной пылью.
Хлопьев шорох над долиной.
Небо белое как голубь,
Ели черные как ворон.
 
Светят окна желтым светом.
Кот на лавке тихо дремлет.
Тишина... лишь чайник круглый
На плите кипит, бормочет.
 
Мир уснул, забыты ссоры
И несчастия забыты.
Только теплый кот мурлычит,
Только дым летит в пространство.
 
Тихо-тихо... Тише, тише...
Спит тревога, спит надежда,
Дышит время паром снежным,
Спит вселенная на крыше.
 

Живет себе девица...

Живет себе девица,
На что-то надеется,
А зернышко сеется,  
Такая безделица,
 
А зернышко сеется,
Росток пробивается,
А девица молится,
Веревочка вертится...
 
Веревочка мылится,
А зернышко в деревце
Растет, развивается,
На солнышке теплится.
 
Веревочка крутится,
Свистит, извивается,
И в косу той девице
Змеею вплетается.
 
Вкруг шеи обвертится,
Вкруг белого платьица,
Вкруг ветки окрутится  
Зеленого деревца...
 
А ночью на деревце,
На ветке в петелице,
Пустою безделицей
Цветок расцветет.
 

 

Река

Ты куда река течешь, река мутная,
Ты  куда меня несешь, жизнь беспутная,
В темный бор лесной, лес густой.
 
Где не конному дороги, не пешему,  
Где болота да гати в гости к лешему,
Где не стой - постой, да беда с косой.
 
Не поет тут ни петух ни соловушка,
А болит, да с плеч летит, тут головушка,  
С булавой - без булавы, не сносить головы.
 
Воротись, вспять обратись, река мутная,
Ты верни мне жизнь мою, жизнь беспутную,
Ты верни меня домой, на мир, на покой.
 
А вернусь домой, засыпь землей,
Засыпь землей, засей травой,
Засей травой, да навек упокой.
 
 
 

Кофейня

                          С. Р.
Кофе,  лето,   
зонт в кофейне,
разговоры,  слезы,  
соль
и такое напряженье
душ,  
сквозная сердца  
боль.
 
И такое  
упоенье
океаном и вином,
И такое  
наслажденье
В разговорчике  
простом,
 
И такое  
пониманье  
мимолетности  
судьбы,
 
И такое
расставанье...
 
И такое
расстоянье
от звезды и  
до звезды.
 
 

Мы зачем?

 
Ты затем,  
Чтобы день мой пел,
Заливался соловьем, свистал,
Над цветами шмелем гудел,
В небе светлым лучом летал.
 
Я затем,  
Чтобы ты пьянел,
Нотой птичьей в эфире витал,  
На певучей скрипке скрипел,
На свирели волшебной играл,
 
Мы затем,
Чтобы жизнь  - в поток  -
Медом, солнечною рекой,  
Чтоб любви постоянный ток
Оживлял росток молодой,
Чтоб Весна - на смену зиме,
Колокольный звон в синеве,
Чтобы пела планета Земля
Рождество нового Дня!
 

 

Больше мы не расставались

 
кофе пили  
говорили  
веселились  
горевали
и ругались  
и курили  
и мирились  
целовались  
пили
елку наряжали
пели
ели  
танцевали
снова пили
обнимались
обижались
улыбались
убегали
забегали
улетали
растворялись
и встречались
и встречались
 
целовались
обнимались
спали
спали
не прощались
кофе пили
говорили
спали
ели  
пели
пили
улыбнулись
замолчали
заворчали
заскучали
и устали
и заспались
ты на кресле
я на кухне
больше мы  
не расставались

 

Шел снег...

                        С. Р.

Была зима...
 
Твой город - зуб драконий - сверкал огнями,
Бежали мы по улицам холодным,
Ты грел ладонь мою в своем кармане.
 
Шел снег...
 
Но мы его не замечали. Мечтали  
О горьком кофе, теплом кабачке,  
Глотке глинтвейна, темном закутке  
В ирландском пабе,  
Зеленом столике  стеклянном с видом в ночь.
Мы жизнь беспечную снаружи наблюдали:
В окне карета с кучером и лошадью дрожали,
И пешеходы , кутаясь в шарфы, домой спешили,
Век опережали...
 
Шел снег...
 
Шагали мы по улицам вприпрыжку.
Нам было так тепло вдвоем и снежно...
Мы грели улицы дыханьем белым,
Веселья бенгальские огни сверкали.
Ты обнимал меня так горячо, так нежно,
Моя душа к твоей душе летела.  
 
Мы, словно бабочки колючие зимы,   
Навстречу миру, небу торопились,
Мы источали  свет, искрились...
Хрустел мороз, замерзшие мгновенья  
Навеки исчезали, удалялись,
Пока в тумане манны белой  
Мы не растаяли, не растворились.
 
Шел снег...
 
Не помню больше ничего, не помню..
Ты был иль не было тебя?  
Не стало?
Была зима...
Спешил домой прохожий похожий на...   
Тебя похожий.
Исчез...  
Как горький, белый дым моей отчизны...  
 
Стою одна средь улиц этой жизни  
 
                      
 
   *     *     *  
 
Свет ослепляет, превращаясь в тьму,
Сон обращает смерти скуку в новь,
Ты заполняешь песней тишину,
И обращаешь в пустоту  любовь.
Как оборотень, в светлый летний день,
Наполнишь солнцем горестный сосуд,
А ночью темной  - тенью на плетень,
Могильной правдой ляжет ложь на грудь.
 
 
 

Давай зажжем фонарь

 

Давай зажжем фонарь,
Зaвaрим чай зеленый,
Рaспaрим нашу грусть,
Добавим мед в стакан,
 
И вспомним о тепле,
Веселых наших спорах,
В серебряном кольце
Индейской бирюзе.
 
И горный зaпaх звезд
Пусть снова грудь наполнит,
Пусть повторится вновь,
Что было - не сбылось
 
И сердца громкий ход,  
И в гору красный поезд,
И, в водопаде грез,
Над бездною полет.
   
 
 
    *     *     *

Когда закат позолотит долину,
И  солнца шар покатится за гору,
Когда мне щеку поцелует вечер,
И птичий гам затихнет в тонких ветках,
Я глубоко вдохну вечерний нежный воздух
И побегу босой по теплой легкой пыли,  
И вспомню я мой древний, серый город,
Арыки, семечки, сады, базары, дыни ...
 
Невольно обернусь я на восток.
И терпкая вольется в грудь отрава.

 

 

Где-то там, на Неве, а может на Рейне...

 
Идешь, насвистывая,
Ветром объят,
Цок-цок - стучат каблуки.
 
Небо - виват!
Летят облака
Над шпилем святого Луки.
 
А на реке,
На быстрой реке,
Белый корабль в парусах.
 
Мачта скрипит,
Корабль летит,
Матросам неведом страх!
 
Клевер - под спину,
Шляпу - в кусты
Слушать земную тишь.
 
Спишь и не спишь,
Словно малыш
В небо глядишь, глядишь.
 
Солнечный бог
Пляшет в огне,
Суд над землей вершит.
 
Мук-муравей  
В траве-мураве
В маревый рай спешит...

 
 

Польше

 
Мы летим
Нaд бaшней,  
Нaд оргaнным хрaмом,
Нaд звенящим троном,
Колокольным звоном.
 
В небе  
Теплом, синем,  
Ветер птицу гонит,
Зa нос солнце водит,          
Треплет облaкa.  
 
Нa поляне  
Трaвы
И летaют тени,
Снов переплетенье,
Дрем водоворот.
 
В ветре
Зaблудился,
В свете зaискрился,
Звонкий, серебристый,  
Крестик сaмолет.
 
В террaкоте  
Винной
Зaпaх сливы тминный,
След в сaду змеинный,
Крaсным летом мaк.
 
Нaд рекой
Нaд Вислой,
Нaд теченьем быстрым,
Топот ног со свистом,
Пляшут крaковяк.
 
Мы летим
Нaд Польшей,
Нaд оргaнным хором,
Нaд звенящим пиром,
Колокольным миром.
 
 

 

В нaшем зaмке октябрь...

                                         Biltmore                                           
             
В этом старом поместье, в сером каменном замке,
Осень свила  гнездовья из огня листопада,
Запах прелых цветений опустевшего сада
Кружит голову парaм в деревянной беседке
 
Солнце дикою кошкой, ягуаром пятнистым,
Мягкотелым ковром застелило аллеи.  
Мрамор призмой лучистой осветил галереи,
И тончайшие сети свил паук в небе чистом.
 
В замке, плющом увитым, шелком стелены стены,
Средь охотничьих ружей  - голова носорога,  
А в обеденной зале, где висят гобелены,  
Над камином в шкатулке - сердце Наполеона.
 
На черешневом столике виноград и мадера,
Тонкой нитью шерстистой время звуки связало,
И на дереве красном - гравюры Дюрера,
Звон стального клинка, винный запах подвала.
 
В мёдоцветном саду шорох меха и кружев,  
Бродят призраки судеб и ворчливые тени,
Лают тощие псы, приближается ужин,
Карлы сливовой масти украшают ступени.
 
Здесь колонны в обнимку с виноградной лозою,
Рыбы каменный рот извергает фонтаны,   
На осиной террасе запах дикой левкои,
Льет на сердце елей, лечит старые раны.
 
В этих южных лесах дерева непролазны,  
Гнезда белых орлов, диких ласточек пенье,
Бег сквозь рощи густые рыжих диких оленей.
И любви быстротечной бесконечны соблазны...
 
 
 

Ну что мне в географии!

 
Ну что мне в географии твоей, мой мир!
На том конце земного побережья
Что вижу, слышу я, чего не знала прежде?
Чем удивишь? Потрафишь чем невежде?  
Бумажной картой стертою до дыр?
 
Мне всяк знаком и угол, и обрыв,
И в каждом доме, в каждой будке, каждом замке
Мне звуки детства, запах сна, изгиб подъездной арки  
Так видимы, объемны, ярки,  
Пьянят, как приторный аперитив.
 
Чем удивить меня ты можешь, белый свет?
Все те же войны, те же страсти, те же люди.
В клетях крылатые, невинны виноватые, продажны судьи,
Пчелою жалящей прелюдии,  
Ненужной жизни вянет пустоцвет.
 
Ну что мне в географии твоей, земля!
Повсюду звездной пыли мирозданья...
И жизнь, и судеб, и дорог такие расстоянья...
И тишина... такая тишина... и сквозь веков дрожащее молчанье  
Планеты синей мертвая петля.
 

 
 

Kaрусель

 
Я помню шум толпы гудящей,
Лaзурью небо, гaлок всплеск.
И колокол, в ушaх звенящий,
И, птицей легкою летящий  
По улице, кaбриолет.
 
Я в чепчике тaком немодном,
В кaшне, с бaнтом нaискосок.
Меня зa руку держит няня,
С ней громко шутит конюх Вaня,
А конь копытом бьет песок.
 
Игрaют дети в летнем пaрке,
Гуляют пaры, теплый день.     
Велосипед немецкой мaрки
Седлaет дaмa в шубке жaркой,
Вслед кaвaлер летит кaк тень.
 
Все крутится, несется, скaчет,
Шaрмaнке вторит кaрусель,
Стaрик поет, ребенок плaчет
А пони мaленькaя скaчет,
Несет меня в грядущий день.
       

 
 
 
    *     *     *

Ветер носит зонт и шляпу,
крутит шарф, стучит в окно,
кот кричит, собака лает,
дождь играет в домино,
 
А кораблик деревянный,
он плывет по мостовой,
не идет на мировую  
с барабанною войной,
 
В небе тучи раздвигает
острой молнии пинцет,
и гремит, с огнем играя,  
балалаечный концерт.
 

 

Иван Данилович здесь больше не живет...

                              Ивану Данилову(няню моему)
 
Иван Данилович здесь больше не живет...
Я возвращаюсь, захожу в кривой подъезд,
Я вижу склянку с дохлой рыбкой на окне,
Кота ободранную морду, тощий хвост
И шерсть комками, ухо рваное и взгляд,
Такой тяжелый взгляд глухого старика,
И дверь открытую... в квартире пустота...
И даже ветер, что гуляет по углам,
И даже ветер никого уже не ждет,
Иван Данилович здесь больше не живет.
 
Иван Данилович,  я деточка твоя,
Мой стульчик старый, деревянный у стены,
Мой на стене висит скелет-велосипед,
Мой мятый мяч в углу забытый, той поры,
Мое корытце с рыжей ржавчиной на дне,
Твой пояс с пряжкой, мой солдатик для игры.
Здесь домовой в кладовке все еще живет,
Здесь лысый кот-разбойник  все еще живой…
Иван Данилович здесь больше не живет.
Я возвращаюсь,  наконец, к тебе домой...
 
Я возвращаюсь, наконец, к себе домой,
Не узнаю ни улиц прежних, ни домов,
Не узнаю людской толпы пчелиный рой,
Не узнаю трамвайный путь за чайхaной,   
Ни махаллю, ни крыши маковых дворов,   
Не узнаю теней, ни узкоглазых лиц,
Ни дынь, ни семечек ни перелетных птиц,
Арыков быстрых переплет не узнаю,
Садов в цвету, луну в ночи не узнаю,
И дом свой я совсем не узнаю...
 
Я больше в этом доме не живу,
Иван  Данилович здесь больше не живет,
И память давняя здесь больше не живет,
Я здесь и собственную тень не узнаю...  
 

 

Ссора

 
- Что у тебя в голове?
- Мыши... корку сухую грызут, слышишь?
 
- Тише! Кот у меня в голове дышит, слышит, как мыши твои пищат, слышит.
Жаром моя голова пышет, жарит лапы кота крыша.
 
Тише! Крадется охотник рыжий с крыши на крышу, спускается ниже… ниже…
Мыши в подвалах твоей головы заперты в нише, выхода ищут, крадутся всё выше.  
Выше - спешат, спешат, прямо котище в усища, в нежно зубастую пасть, зверю
мохнатому в пищу.
 
Мурр, кутерьма, писк, муррики, жмурики - объеденье!
Жар, тепловой удар, мяу-муаааа, паденье...
 
- Что у тебя в голове?
- Пусто... Ни тоненького сухаря, ни сухариного хруста.
- Что у меня в голове? Не густо... Одна мяу-мяута, перелом чувства...
 
- Нет, постой, не спеши, посидим на окошке, и помолчим о том, о сем, свесив в
словесные небеса ножки.
 
- Что у тебя в голове?  
- Твой кот-малышка.  
- Что у меня в голове?
- Моя мышка!!
 
 
 

Дщерь

 
Дщерь Соломонa в нaследство получилa перстень,
И ум, и мaнтию из рыжей грубой шерсти,
Верблюжий горб с живой водой для черных дней ненaстья.
И ровно ничего, ни другa, ни любви - пустой сосуд для счaстья,
Пчелу без жaлa, соловья без связок, и лисa бурого с поломaнным ребром,
И зaл судa, зaполненного глупым и крикливым людским ковром,
Дa полны дни дворцовых склок, бесчинств и рaзбирaтельств,  
Убийств,  обмaнa,  воровствa,  предaтельств...
 
Боль, головнaя боль, тягучaя, несноснaя, тупaя.
Неверьем смятaя постель, рекa нaложников и в сердце темнотa пустaя.
Дщерь крутит перстень, Соломонов дaр, читaет нaдпись,
Нa перстне вырезaнa слов цепочкa искустным ювелиром,
Но нaдпись выеденa временем и знaки перстня стерлись...
«Пройдет , нет,  не пройдет», - гaдaет Дщерь и стон плывет нaд миром.
 
Все зaбери, Отец, взaмен дaй жизни, зaполни в крaй мой треснутый сосуд.
К сaндaлиям моим приделaй крылья, фонтaном пусть сосуды жизни бьют,      
Дaй мне воды, глоткa чистейшей влaги, колодец беззaботности, веселья,
Свободы лодки бередящий океaн, летящей рыбки безвоздушное прострaнство,
Зaполни мой сундук песочным квaрцем, вдуй в грудь полетa пенье.
И отпусти живою птицей в небо, в мой синий мир, любови поднебесье...
Пусть ветер гонит перышком пустым, пусть облaко рaзличие сотрет  
меж жизнью и зaбвением, и меж «пройдет» и «не пройдет».
 

 

Улей

 
Когда-то Пиндар уснул на горе Геликон, родной
Музам, и превратился в улей, изо рта его вылетели
пчелы.  Проснувшись, он стал сочинять стихи:
"Когда я проснусь, стихи разлетятся, как пчелы,
кто куда, гудя и играя, и вполне заменят меня."

                                          Из притчи о Пиндаре 

Когда гляжу в  открыты небеса  
И вечер, полный музыки и слова,
Ложится синевой на склоны Геликона
И в сон земной  клонится голова,
Я погружаюсь в травные луга,   
В нежнейший клевер,  
Поле душных маков,
Я засыпаю, тают голоса,
Стихают шорохи вечерних страхов,
И замирает колокол земли,
Небесны сферы водят хороводы,
Снимаясь с якоря, планеты-корабли
Летят дорогами свободы,
И боги собираются на пир,
И звезды освещают тьмы покровы,
И полнится рекою счастья мир,
И музы льют на твердь нектар медовой,
И в улей превращаясь золотой,
Я медоносным наполняюсь светом,
Пчелиный сонм над сонной головой  
Звенит и празднует победу.
И пленную превозмогая лень,
Вдруг загудит мой улей полный,
Пчелиный рой певучих песен звонных
Из недр моих ворвется в белый день.
 
 
 
               *     *     *

я шел по дощатой дороге, залитой закатом,
я слышал сыча на болоте и ор лягушачий,
и тени бегущих навстречу оленей  рогатых,
и огненный глаз, сквозь деревья, собаки бродячей,
 
я шел не спеша и фонарь зажигался волшебный,
я письма читал и шептал, и шагал наугад,
я строчки считал, когда сумерек свет фиолетовый
гасил угоравший оранжевый теплый закат.
 
и шорохи леса, и темных деревьев причуды,
и письма твои мне казались из детской мечты,
и рой мотыльков трепыхал словно звездное чудо,
и падали в омут травы с головой светлячки.

 
 
                 *     *     *
 
Мы комары, что дремлют в сентябре,
Мы листьев прелость, запах увяданья,
Какое нежное, бестелое свиданье,
Какое легкое свечение в судьбе.
 
Мы словно совести невыношенный плод.
Страницы осени поспешно удаляем,
Мы так небрежно книгу времени листаем
И отпускаем птицей вольной в небосвод.
 
И белым паром отлетает естество,
Так высоко, что и не слышно сердца стука,   
Здесь ни обмана, ни души, ни звука,
Ни одиночества, но вечности родство.
 
Мы двойники, соринки-близнецы,
Без оболочки, голоса, дыханья,
Срослись, сплелись в бескрылом трепыханьи
И не страшны, не ведомы концы...

 
 
 
                 *     *     *  
 
 Где-то далеко-далеко, за земным горизонтом, снег...   
А у нас осиное гнездо, промозглое, узкое утро -
ни света, ни солнца, ни наста, ни хруста.
Ложе Прокрустово и белая пудра мертвенной маски
больше похожи на зиму, чем наш февраль.
Влезешь в салазки, глянешь в иссохшую мумию-даль -  
и грустно, грустно...
 
 
 
 

Богомол

Когда луна глядит в окно,
Усталый лоб клонится долу,
Я превращаюсь в богомола,
Я забываю зло, добро...
Своей зеленою душой
Поклоны бью, качаюсь мерно,
Как на качелях в детстве, верно,
Как только летнею порой...