Разговор накоротке
Разговор накоротке
Этот рассказ я услышала, разговорившись с торговцем разными мелочами на одной из Петах-Тиквинских улиц. И вот что он мне поведал: «Мне 76 лет, во время Войны я был мальчишкой, но пережил многое. Скитался в лесах по линии фронта, голодал, мерз. Вспоминается страшный эпизод. Мы месяцами выбирались из окружения: жили в Белоруссии. Попали в плен к немцам. Гитлеровцы повели нас расстреливать, мы оказались на небольшом христианском кладбище. Там было много красноармейцев и раненых. Красноармейцев заставили рыть большой котлован, а потом расстреливать: сначала красноармейцев, потом раненых, потом нас. До сих пор у меня на голове сохранился след от пули. Я чудом остался жив. Гитлеровцы исполнили свое дело и оставили двух солдат, чтоб добить тех, кто еще дышал. Яма была залита кровью и вся в движении. Эти двое оказались порядочными людьми и стреляли в воздух, громко крича: «Шнель, шнель, битте!» Они же и показали нам пробоину толстой кирпичной стены кладбища.
Судьба подарила мне ЖИЗНЬ. И вот я, немолодой и нездоровый человек, живу в Израиле. Физически в таком возрасте я работать уже не могу, да и ни один работодатель не возьмет меня на работу. Единственным средством, на которое я живу, является пособие от Битуах Леуми(соцстрахования).
Решился я торговать, как и многие пенсионеры, на улице мелочевкой. Во-первых, общаюсь с людьми, завожу новых друзей, меньше думаю о болячках и проблемах, во-вторых, это дополнительные деньги, хотя и очень небольшие, но они мне помогают затыкать бреши моего бюджета.
На днях я вспомнил вновь вышеописанный эпизод времен войны. Увы, причиной этого стало довольно обычное обстоятельство. Я всегда торговал на одном и том же месте у автобусной остановки, многие мои покупатели знали меня, я знал их. Можно было побеседовать с ними обо всем — это стимулировало интерес к жизни. Приходили работники мэрии, разгоняли нас, но потом все снова становилось на свои места. Наконец, мэрия решила твердо, что надо навести порядок в торговом деле, и провела «черту оседлости», т.е. отгородили место, где должны сидеть торговцы со своим товаром. Не знаю для чего, но всех продавцов сфотографировали.
Сначала я не понял, для чего эта линия, и продолжал оставаться на месте. Ко мне подъехал работник мэрии на мотороллере и заорал:»Убирайся немедленно»! На другой день я сел в конце «линии жизни», он опять появился и начал орать диким голосом, что заберет мой товар. «Магер, магер!»… «Шнелле, шнелле!» …У меня поплыло перед глазами, все повалилось из рук, а перед глазами стояла та страшная картина расстрела из моего далекого военного детства.
Насилие, насилие… Несправедливость, неуважение ни к возрасту, ни к человеческому достоинству…
Некоторые уличные торговцы, по большей части выходцы из Средней Азии, торгуют на улице целыми семьями. Так неужели трудно поделить эту линию на участки, чтобы каждый продавец знал, какое место ему отведено.
Тогда никаких беспорядков не было бы. Увы, во время этой дележки для меня места не оказалось. Я остался вне «линии жизни». Конечно, потом нашлось место и для меня, но… Посудите сами. Торгует целая семья: муж, жена и великовозрастный племянник, такому бы на производстве работать, а не около стариков крутиться! Товару у семьи, как в магазине, вот и стараются они ухватить территории, как можно больше. На других не обращают внимания, главное, себя не обидеть.
Я — еврей в нескольких поколениях, люблю свой народ. Но меня, ашкенази, называют «зевелем»(мусором), а мой родной «идиш» — фашистским языком. Кто этим занимается? Наши же евреи. НЕ ДОЛЖНО ЭТОГО БЫТЬ! Наши отцы и матери, старшие братья и сестры отстояли мир, сохранили «идиш» — слава им! Неужели из-за этого мы должны получать тумаки от некоторых слоев населения, считающих себя тоже евреями?
Я уже немолод, стал менее общителен. Моя торговля — мой главный шанс выжить, а меня унижают и угнетают. За что? »
Я смотрела в печальные еврейские глаза этого человека, и мне так хотелось, чтобы в нашей еврейской стране всем людям было тепло и уютно. Как дома. Ведь Израиль — это единственный наш, еврейский дом. Дом, где каждый человек необходим и уважаем, независимо от языка, на котором он разговаривает.
Этот рассказ я услышала, разговорившись с торговцем разными мелочами на одной из Петах-Тиквинских улиц. И вот что он мне поведал: «Мне 76 лет, во время Войны я был мальчишкой, но пережил многое. Скитался в лесах по линии фронта, голодал, мерз. Вспоминается страшный эпизод. Мы месяцами выбирались из окружения: жили в Белоруссии. Попали в плен к немцам. Гитлеровцы повели нас расстреливать, мы оказались на небольшом христианском кладбище. Там было много красноармейцев и раненых. Красноармейцев заставили рыть большой котлован, а потом расстреливать: сначала красноармейцев, потом раненых, потом нас. До сих пор у меня на голове сохранился след от пули. Я чудом остался жив. Гитлеровцы исполнили свое дело и оставили двух солдат, чтоб добить тех, кто еще дышал. Яма была залита кровью и вся в движении. Эти двое оказались порядочными людьми и стреляли в воздух, громко крича: «Шнель, шнель, битте!» Они же и показали нам пробоину толстой кирпичной стены кладбища.
Судьба подарила мне ЖИЗНЬ. И вот я, немолодой и нездоровый человек, живу в Израиле. Физически в таком возрасте я работать уже не могу, да и ни один работодатель не возьмет меня на работу. Единственным средством, на которое я живу, является пособие от Битуах Леуми(соцстрахования).
Решился я торговать, как и многие пенсионеры, на улице мелочевкой. Во-первых, общаюсь с людьми, завожу новых друзей, меньше думаю о болячках и проблемах, во-вторых, это дополнительные деньги, хотя и очень небольшие, но они мне помогают затыкать бреши моего бюджета.
На днях я вспомнил вновь вышеописанный эпизод времен войны. Увы, причиной этого стало довольно обычное обстоятельство. Я всегда торговал на одном и том же месте у автобусной остановки, многие мои покупатели знали меня, я знал их. Можно было побеседовать с ними обо всем — это стимулировало интерес к жизни. Приходили работники мэрии, разгоняли нас, но потом все снова становилось на свои места. Наконец, мэрия решила твердо, что надо навести порядок в торговом деле, и провела «черту оседлости», т.е. отгородили место, где должны сидеть торговцы со своим товаром. Не знаю для чего, но всех продавцов сфотографировали.
Сначала я не понял, для чего эта линия, и продолжал оставаться на месте. Ко мне подъехал работник мэрии на мотороллере и заорал:»Убирайся немедленно»! На другой день я сел в конце «линии жизни», он опять появился и начал орать диким голосом, что заберет мой товар. «Магер, магер!»… «Шнелле, шнелле!» …У меня поплыло перед глазами, все повалилось из рук, а перед глазами стояла та страшная картина расстрела из моего далекого военного детства.
Насилие, насилие… Несправедливость, неуважение ни к возрасту, ни к человеческому достоинству…
Некоторые уличные торговцы, по большей части выходцы из Средней Азии, торгуют на улице целыми семьями. Так неужели трудно поделить эту линию на участки, чтобы каждый продавец знал, какое место ему отведено.
Тогда никаких беспорядков не было бы. Увы, во время этой дележки для меня места не оказалось. Я остался вне «линии жизни». Конечно, потом нашлось место и для меня, но… Посудите сами. Торгует целая семья: муж, жена и великовозрастный племянник, такому бы на производстве работать, а не около стариков крутиться! Товару у семьи, как в магазине, вот и стараются они ухватить территории, как можно больше. На других не обращают внимания, главное, себя не обидеть.
Я — еврей в нескольких поколениях, люблю свой народ. Но меня, ашкенази, называют «зевелем»(мусором), а мой родной «идиш» — фашистским языком. Кто этим занимается? Наши же евреи. НЕ ДОЛЖНО ЭТОГО БЫТЬ! Наши отцы и матери, старшие братья и сестры отстояли мир, сохранили «идиш» — слава им! Неужели из-за этого мы должны получать тумаки от некоторых слоев населения, считающих себя тоже евреями?
Я уже немолод, стал менее общителен. Моя торговля — мой главный шанс выжить, а меня унижают и угнетают. За что? »
Я смотрела в печальные еврейские глаза этого человека, и мне так хотелось, чтобы в нашей еврейской стране всем людям было тепло и уютно. Как дома. Ведь Израиль — это единственный наш, еврейский дом. Дом, где каждый человек необходим и уважаем, независимо от языка, на котором он разговаривает.
Комментариев 0