Я уже научился летать,

К сожаленью, пока что лишь вниз.

Он смешон мой нелепый каприз.

О полёте люблю помечтать.

Не о крыльях могучих стальных,

Не о лёгком порхании птиц,

О полёте души без границ,

О высотах духовных иных.

Прижимает к себе мать – Земля,

Не пускает ребёнка в полёт,

Тянет в глупый, смешной хоровод

Мелких судеб, с собой быть веля.

Не пытаюсь я вовсе сбежать,

Просто очень хочу стать другим,

Не таким, как сейчас, не таким,

Но велит мать – Земля подождать.

Просто время моё не пришло,

До полётов ещё не дорос.

Вырос разум из сказок и грёз.

Мне двухмерное царство мало,

Но ещё недоступен объем.

Я к полёту пока не готов.

Вся судьба – ручеёк между двух бережков

И душа моя плещется в нём.

Вновь дожди, снова сырость и слякоть.

Лета будто бы и не бывало.

Продолжает навзрыд Небо плакать,

Словно всю боль Земли увидало.

Ветер стонет протяжно, тоскливо,

Поменяв направленье полива.

До краёв наполняет Дождь лужи,

Но теперь цель его изменилась.

Метят струи в открытые души.

Жмёт тоска – то душа простудилась.

Воцарилась во мне непогода –

Это грусть, грусть течёт с небосвода.

Я от Неба себя не укрою.

Пусть текут в меня горькие слёзы.

Ими дочиста душу умою.

Не сбегу в свои сладкие грёзы.

О Земле вместе с Небом поплачу…

Эх, до сердца промок, не иначе.

За что меня, ты, голубь, ненавидишь

И чем я провинился пред тобой?

Иль человека, ты, во мне не видишь?

Ну, хоть прибрал бы, что ли, за собой!

Нет! Вовсе, ты, не символ мира белый,

Небесный снайпер, ты, воздушный ас.

Крылатый экскремист, ты, оголтелый.

На капюшон нагадил в третий раз.

Нет! Больше я не дам тебе батона,

Свирепых заведу себе котов.

О, это счастье для волос и капюшона,

Что в мире нет летающих слонов.

Написал автор толстую книгу.

Было много в ней грамотных слов,

Были логики горные пики,

Аргументов таинственный ров

И сюжет – драмы смесь с детективом,

С философским трактатом и с пивом

И от оперы тоже чуть-чуть.

Чтоб читатель не смог с ней не уснуть,

Наблюдая за неторопливым,

Заторможенным действием, суть

Всех ста глав находилась в концовке.

Он трудился и денно и нощно.

Уставала печатать рука

И тогда он цитировал точно

Кнопкой мыши былые века.

Цель работы – объемы и сроки

И как солнце встаёт на востоке

Неизбежно в положенный миг,

Получать текст готовый привык

Образованный старый редактор,

Целый день тарахтящий, как трактор,

Ожидал за столом результат.

Автор в сроки вписался отлично.

Получился рекордным объем.

Без ошибок, прилично, тактично,

Только жаль, что почти ни о чём.

Оказался том очень полезным,

Для читателя нужным, уместным.

В нём удобно заначку хранить

И под попу порой положить,

Если вдруг табурет слишком низкий

И ключи, документы и диски

Прятать между огромных страниц.